Завершение 11 эпизода 2 сезона «Песочного человека» полностью сосредоточилось вокруг погребения Морфея. Убийство Орфея предопределило его судьбу, и Сострадательные Жены искали любой способ лишить его жизни. Они использовали неясности вокруг смерти Дэниела, чтобы убедить его мать, Литу, убить Морфея. Ослепленная яростью, Лита опустошила Сновидение, пока Сострадательные Жены подстрекали Морфея к битве.
Однако вместо физического противостояния Морфей предпочел умереть от руки своей сестры, Смерти, положив таким образом конец своему правлению. Дэниел превратился из ребенка во взрослую форму и объявил себя новым Сном. За исключением Коринфянина, никто не был особо рад этому изменению, и Мэттью даже отказался обращаться к нему как к своему господину. Каин весьма неуважительно отнесся к Сну, требуя вернуть Авеля, что Сон исполнил без колебаний.
Люсиенна была удивлена, что Сон восстановил покои Коринфянина и Нуалы, а также несколько других частей замка, разрушенных Литой, и вернул Мерва к жизни. Лишь после глубокого разговора Сна с Зеленым Скрипачом о придании смысла жертве и смерти он осознал свои прежние ошибки. Все это, и многое другое, подготовителя Сна к грядущим дням. В данной статье разбираются темы, затронутые во время похоронной церемонии Морфея, а также делаются предположения о будущем Сна.
Переделки и перезапуски
Сон восстанавливал или воссоздавал все, что было разрушено Морфеем во время битвы с Сострадательными Женами. Он думал, что это было правильно. Однако на самом деле Сон полагал, что это чувство знакомого укажет ему направление действий в качестве нового владыки Сновидения. В его разуме хранились воспоминания и опыт всех прошлых воплощений Короля Снов, но он чувствовал себя потерянным и без руля.
Он предполагал, что если будет цепляться за все, что делало Морфея такой важной фигурой, и подражать его поступкам, то сам станет не менее значимым членом Бесконечных. Тем не менее, сам факт смерти Морфея и назначения им преемника означал, что он где-то допустил ошибку. Можно сказать, что отпущение Орфея в Подземный мир в одиночку стало началом цепной реакции. Она завершилась тем, что Морфей убил Орфея.
Возможно, это была также комбинация нескольких других ошибок, допущенных им в течение своего правления, которые привели к его преждевременному завершению. В любом случае, у Сна появился шанс сделать новый выбор, чтобы переопределить Сновидение.
Кстати, раз вы читаете эту статью, значит интригующие сюжеты с шокирующими поворотами вам по душе. 📚 Именно такой является «Среда: Омега-день» — история о последнем острове человечества, где искусственный интеллект играет людьми, как пешками, а выжившие преодолевают немыслимые испытания. Читайте и слушайте полную версию книги в телеграм-канале → @sreda_books. А теперь вернемся к нашей теме...
Если он пойдет по стопам Морфея, его смерть потеряет смысл. Тогда все, чему подвергалось Сновидение, повторится снова. Если же Сон напишет свою собственную историю, он сможет извлечь уроки из недостатков Морфея и развивать Сновидение в продуктивном направлении. Результаты не будут идеальными, но, по крайней мере, в них не будет запаха затхлости.
Это положение дел, кажется, является мета-комментарием к перезапускам и переделкам. Ведь сегодня они находятся на пике популярности. Новые актеры играют одних и тех же старых персонажей. При этом каждая новая итерация становится все менее и менее актуальной, поскольку им нечего сказать нового. Классическим историям придается блестящий внешний вид в надежде, что ностальгия, связанная с брендом, вызовет какой-то интерес у аудитории.
И даже если эти уловки оказываются финансово успешными, общий результат остается негативным. Они не развивают искусство сколько-нибудь значительным образом. Если рассматривать это через призму комиксов, фильмов и сериалов по комиксам, особенно учитывая, что «Песочный человек» основан на графическом романе, смерть теряет всякий смысл.
Существует мультивселенная, и каждый раз, когда определенный персонаж умирает, его место занимает новый «вариант». Если сюжетная линия достигла своего завершения, ей не дают закончиться; ее просто перезапускают, и каждая новая итерация приносит все меньшую отдачу.
Вдобавок, с появлением генеративного искусственного интеллекта и дипфейков, кажется, что художники хотят использовать медиум только для быстрого заработка. При этом они не стремятся выразить что-то, что чувствуют глубоко в своем сердце. Они не хотят учиться, переживать или думать. Им просто хочется использовать инструменты, которые могут выдать то, что уже было прежде, и назвать это работой.
Это создает такую культуру апатии и бездушности, что даже когда умерших людей, реальных личностей, «цифровым образом воскрешают» для «целей повествования», это не вызывает у нас удивления. Нельзя сказать, что способности Сна тождественны генеративному искусственному интеллекту или практике перезагрузки всего.
Однако то, как он их использует, придает им некий проклятый вид. Конечно, существуют люди, подобные Гилберту, которые готовы обучать и помогать осознать важность своих действий. Просто таких, как Сон, готовых слушать, недостаточно.
Подобное поднимает вопрос: означает ли это, что «Песочный человек» никогда не будет переэкранизирован лишь потому, что текущая итерация шоу вышла в момент, когда общественное восприятие или контекст вокруг автора остаются свежими в умах зрителей? Впрочем, если второй сезон окажется чрезвычайно успешным, продюсеры, скорее всего, проигнорируют все сказанное в этом шоу и просто перезапустят его целиком.
Семья
Сопоставление Речи Судьбы, Желания, Отчаяния, Бреда, Смерти и Люсиенны на похоронах Морфея с разговором Разрушения со Сном было весьма интересным. Речи на поминках содержали тот оттенок сожаления, который появляется от невозможности попрощаться должным образом. Между тем, разговор Разрушения со Сном касался не только Морфея. Вместо этого, он был о том, что ждет на пути Сна. Семья Морфея, особенно Желание, была в основном опечалена тем, что они мало общались друг с другом. Они были либо поглощены своими обязанностями, либо слишком заняты раздражением друг друга по пустяковым причинам.
И это создало такую дистанцию между ними, что они, по сути, перестали быть семьей. Смерть, кажется, была единственной, кто приложила усилия, чтобы встретиться с Морфеем. Приложил ли Морфей столько же усилий, чтобы узнать, как дела у Смерти? Нет. Просто связь, которую они разделяли, была настолько сильной, что даже когда они воссоединялись после долгих периодов времени, казалось, что прошло совсем немного. Однако не каждые отношения таковы, и иногда, или большую часть времени, нужно приложить дополнительные усилия, если искренне желаешь дорожить любимым человеком.
Суть в том, что если человек хочет быть частью семьи, он должен присутствовать, пока его близкие еще рядом. После их ухода скорбеть становится бессмысленно, потому что ушедший не может знать, скучают ли по нему. В отличие от остальных, Разрушение не произносило речи. Он попрощался еще тогда, когда Морфей и Бред появились у его порога. Именно поэтому он мог сосредоточиться на обучении Сна, что крайне необходимо каждому ребенку (да, этот Сон технически новорожденный).
Особенно важно это осознать, когда понимаешь: мы не можем выбирать свою семью или обязанности, которые приходят с принадлежностью к единому целому. Это просто то, с чем мы рождаемся. Мы можем либо принять это и повлиять на нее, либо отвергнуть и затем удивляться, почему мы так одиноки и забыты теми, кто должен был любить нас. Однако проблема принадлежности к Бесконечным заключается в том, что быть Бесконечным — это то, что удерживает вас вдали от ваших родных.
Поскольку невозможно присматривать за всей вселенной и поддерживать здоровые связи со своими дисфункциональными, причудливыми и раздражающими братьями и сестрами, приходится отдавать приоритет своей работе и забывать обо всем остальном. Именно так поступили Время и Ночь. Или же можно оставить все позади и сосредоточиться на себе, как это сделал Разрушение.
Остальные, включая Морфея, продолжали пытаться найти золотую середину, но потерпели неудачу. С появлением нового Сна у них появляется второй шанс. То, как они используют эту возможность, полностью зависит от того, что они извлекли из своих прошлых ошибок. Что касается нас, смертных, на это можно посмотреть двумя способами. Мы можем быть обременены своей смертностью и думать, что нет смысла исправлять семейные узы после того, как они были разорваны, и просто оставить все как есть.
Либо мы можем передать знания, полученные из наших промахов, следующему поколению. Тогда, когда они будут создавать свои собственные семейные связи, им не придется начинать с нуля. Под этим также имеется в виду, что те, кто стоит следующими, не должны продолжать нести наши обиды и травмы. В отличие от Бесконечных, люди не обладают способностью перерождаться в новую версию себя, но наши дети — это лучшее из того, что есть.
Подобно тому, как Сон унаследовал черты, силы и семью Морфея, наши дети делают то же самое. После этого мы можем заставить их продолжать вращать колесо токсичности, или же можем вдохновить их делать все по-другому. Одно так саморазрушительно, что приведет к вашему стиранию из семейной истории; другое же полезно и продлит ваше наследие так, как вы никогда не представляли.
Новые начала
Попытка завязать почти все свободные концы в заключительных моментах одиннадцатого эпизода второго сезона «Песочного человека» кажется несколько беспорядочной. Мы видим сцену между Хобом и Смертью. Затем следует одна между Джоанной и Коринфянином. После этого происходит примирение Литы и Сна. Далее идет сцена, где участвуют Хоб, Сон, Морфей и Уильям Шекспир.
И, словно этого недостаточно, есть даже сцена после титров. Все эти нити, похоже, связывает тема новых начал. «Сделка» Хоба о бессмертии и встрече со Сном каждые сто лет была заключена между ним и Морфеем. Да, в эту сделку входит и Смерть, потому что, как только Хоб решит отказаться от жизни, она заберет его в загробный мир. Но в основном, вся эта «сделка» переросла в дружбу между Хобом и Морфеем.
С уходом Морфея, что теперь означает это соглашение? Когда все в жизни Хоба умерли, есть ли смысл появляться в баре на пинту раз в сто лет? Можно ли продолжить дружбу с тем, кто, по сути, является новой версией вашего старого друга? Если применить теорию о том, что Сон — это сын Морфея, тогда Хоб как бы является его дядей, а отношения между племянником и дядей считаются лучшими. И этого достаточно, чтобы Хоб продолжил свою дружбу со Сном.
Они могут вспоминать разговоры, которые Хоб вел с Морфеем, и создавать новые беседы, основанные на их последних переживаниях. Если применить теорию «Бури» к динамике между Морфеем, Сном и Хобом, это, вероятно, связано с тем, что Морфей преодолевает свой самый большой страх: циклическую стагнацию. Морфей глубоко боялся того, что никогда не будет развиваться. Он будет делать одно и то же снова и снова на протяжении веков.
Ему нечего будет предложить таким, как Хоб. Однако, пережив бурю, созданную им самим, он преуспел в попытке выйти из своей скорлупы и стать кем-то более чутким, более доброжелательным и гораздо более выразительным. Благодаря этим изменениям, он вселил в Хоба надежду, что есть еще много аспектов его дружбы со Сном, которые предстоит исследовать. Следовательно, отказ от бессмертия и смерть пока не являются вариантом.
Разговор Сна с Литой в основном был посвящен освобождению ее от чувства вины. Для смертной женщины она пережила очень многое. Она потеряла мужа. Она зачала ребенка в Сновидении. Она снова потеряла мужа в Сновидении. Она потеряла ребенка в реальном мире. Как только она подумала, что сможет воссоединиться с ним в Сновидении, ее превратили в орудие мести, чтобы убить Короля Снов.
И как только она подумала, что сможет встретиться со своим маленьким сыном, он предстал перед ней уже взрослым, лишенным всех чувств, которые сын должен испытывать к матери. Это можно рассматривать как аналогию для родителей, разлученных со своим ребенком из-за обстоятельств, и к моменту воссоединения пространство, необходимое для формирования связи, исчезает.
В таком случае можно либо бесконечно наказывать себя, либо начать все заново. Учитывая, что у Литы была вся жизнь впереди, Сон помог ей избавиться от вины за то, что все, что произошло с ней и Дэниелом, было ее виной. Ведь это действительно не было ее виной. Это позволит Лите представить жизнь за пределами Дэниела и Гектора, и, как обещал Сон, если она почувствует себя подавленной, он будет рядом, чтобы придать ей сил.
Романтическая линия между Джоанной и Коринфянином выглядела поспешной и неглубокой. Образ Коринфянина после возвращения изменился, что вызвало недоумение. Воспринималось это так, будто его новые отношения могут прославлять влечение к деструктивным персонажам, и такая подача не нашла отклика. Те же, кто ценит подобное поведение, могут видеть в этом новое начало.
Другим же хотелось бы, чтобы персонажи проявили благоразумие и отошли от зависимости от деструктивных шаблонов. Что касается сцены после титров, стихотворение, процитированное Сострадательными Женами, по сути, является поэтическим воплощением того факта, что их выходки улучшили Сновидение и Бесконечных, хотя они и стремились все это разрушить. Они полагали, что их запомнят как тех, кто убил Морфея.
Однако в конце никто по-настоящему не вспомнил об их участии в эволюции Сна. Все праздновали Морфея и с распростертыми объятиями приветствовали Сна. Осознают ли это Сострадательные Жены, или же они сознательно игнорируют тот факт, что оказали положительное влияние на положение дел, несмотря на свою негативную роль, остается загадкой.
ДАЛЬШЕ: «Песочный человек» — 2 сезон 1 часть: объяснение концовки